011. Рецензия содержит спойлеры. Хотя к данной статье и добавлен тег i migliori film italiani, но Ударить в набат, я к лучшим кинолентам не отношу. Режиссер Луиджи Дзампа, мэтр итальянской комедии, автор «Депутатки Анджелины», «Инспектора инкогнито», снял драму в жанре неореализма. Почему же у него на этот раз не получилось?
Синопсис
Неаполь, 1947 год, последние американские солдаты покидают Италию. Одна из самых расстроенных по этому поводу категорий граждан – итальянские проститутки. Они лишаются заработка в долларах и доступа к халявным сигаретам. Власти выдворяют из города официально неработающих и незамужних женщин, всем им предстоит вернуться на родину.
Мы знакомимся с Агостиной (Джина Лоллобриджида), девушкой из маленького городка Искья, ей очень не хочется возвращаться домой. К тому же письмо из полиции в местные органы власти раскроет всем жителям города, кем работала Агостина в Неаполе. За 4 года на панели Агостина скопила почти полтора миллиона лир, этого хватит, чтобы обустроить домашнее хозяйство. Но ее подруга Австралия (Ивонн Сансон), узнав о таком богатстве, уговаривает Агостину попробовать открыть мастерскую по пошиву мужских рубашек. Австралия понимает в бизнесе, а у Агостины есть деньги. Надо всего лишь вернуться ненадолго в Искья и забрать у викария деньги (Агостина, не доверяя банкам, отправляла все заработанное местному священнику).
Приехав в город, женщины узнают, что, во-первых, старый священник умер, а новый, дон Андреа (Эдуардо Де Филиппо), потратил все деньги Агостины на приют для сироток. И вообще, местные жители считают Агостину миллионершей, рассчитывая, что богатая меценатка и далее будет помогать родному городу.
Агостина не знает, что делать: ей не на что теперь жить, она не хочет, чтобы в городе стало известно о происхождении денег, да и детей из приюта тоже очень жаль.
Впрочем, под влиянием Австралии, девушка пытается вернуть свое у дона Андреа, также ей желательно не попадать на глаза бывшему жениху и не сболтнуть лишнего мэру города.
Проблемы фильма
Ударить в набат сложно назвать драмой (так написано на Кинопоиске). Практически ничего драматичного, мы не увидим, кроме может быть монолога викария. Зато есть некоторые чисто комедийные эпизоды, вроде застольной сцены, когда еще неосведомленные об источнике богатств Агостины горожане поют ей дифирамбы: она и добрая христианка, и истинный пролетарий, и опытный бизнесмен. На сайте treccani фильм так и назван комедией.
Для неореализма характерна натурная съёмка в естественном освещении, часто непрофессиональные актеры в кадре. Но главное: правдивые не приукрашенные сюжеты жизни обычного человека, часто не всегда логичные или законченные.
Попытка снять фильм в таком жанре пересекается у Дзампы с привычной (старой) манерой съемок. Хотя по идее неореализм и появился как ответ на чисто театральные условности. В Ударить в набат конфликт обозначается… И далее никак не развивается. Стоит сюжету подойти к острому моменту, как тут же следует абсолютно водевильное, нереалистичное «рассасывание» проблемы, часто персонажи просто пропадают из кадра. Сами герои или слабо соответствуют происходящему или появляются и исчезают как по мановению волшебной палочки. Это, наверное, нормально для легкой музыкальной комедии, но «типа» в серьезном кино вызывает раздражение. Поясню на примерах:
Родственники Агостины, сестра с мужем и их дети, не помогали Агостине в годы войны. По возвращении «богатой» родственницы, они сразу оказывают ей знаки внимания. Режиссерская мысль понятна. Во время первого набата, муж сестры говорит что-то вроде «Bianca, io porto a casa il ragazzino», он забирает мальчика домой, они уходят… И, собственно, всё, больше этой семьи мы не видим.
Жених Агостины тоже появляется буквально в двух сценах. В первой он «мужественно» увозит на велосипеде Агостину (против ее воли), бьет, целует. Потом они внезапно мирятся, причем объяснение происходит за кадром, мы видим уже финальный поцелуй. Во второй сцене он говорит, что в городке его ничего не держит и предлагает Агостине уехать с ним в Неаполь. Как случилось, что он не уехал до приезда своей невесты, зачем вообще вернулся на Искья?
С главной героиней с точки зрения логики всё тоже не очень. Ни Агостина ни Австралия не похожи на двух солдатских девок с четырехлетним стажем (так говорится в фильме). Не потому, что слишком красивые и ухоженные, просто чересчур уж интеллигентные. Работать на панели и потом отказаться от денег из сентиментальных соображений? Ну-ну.
Разберем, чем заканчивается фильм. Агостина отказывается от денег в пользу детишек. Жители признают, что последние два года решали проблему беспризорников на улицах за счет воровства этих самых денег у Агостины. Однако они не возвращают ей эти деньги и даже не допускают мысли предложить Агостине остаться в городе. Как же: попрание общественной морали. В качестве компенсации, мэр дает Агостине рекомендательное письмо к одной даме из другого города, у которой Агостина сможет устроиться на работу прислугой. Хэппиэнд! Сложно придумать финал более сентиментальный и неправдоподобный.
Как если бы в конце романа Дельфина и Анастази решили отказаться от внимания высшего общества и целиком сосредоточились на заботах о своем отце (я об «Отце Горио», разумеется).
Или если бы вдруг прусский офицер решил жениться на Пышке, а прочие пассажиры дилижанса скинулись девушке на приданое.
Или Клод Фролло благословил бы и помог бежать Эсмеральде и Квазимодо из города, и они поселились бы где-нибудь в предместьях Парижа с обретенной Эсмеральдой матерью.
Джина Лоллобриджида – не только красивая, но и очень хорошая актриса. Но по Ударить в набат об ее актерских атлантах судить сложно, роль прописана плохо. Словно режиссер просил Лоллобриджиду только об одном: горевать. «Тебе плохо. О, грусть-печаль. Слезы, больше слез». Но из-за чего? Жалеть маленьких сироток, на которые ушли все твои сбережения или жалеть о потерянном миллионе – это все-таки разные виды печали.
С персонажем Эдуардо Де Филиппо все сложнее. Вроде бы дон Андреа – искренний человек, действующий из благородных соображений. Но как быть с его поступками: он обманывает Агостину! Именно обманывает с тем письмом и обман бы не вскрылся без настойчивости Австралии. Еще священник выставляет детей за дверь, что не вяжется с христианской добродетелью. Понятно, зачем он так сделал – чтобы повлиять на горожан, и все же форма его протеста какая-то совсем бесчеловечная.
У Ивонн Сансон самый качественно прописанный персонаж этого фильма. Мотивы Австралии понятны с самого начала, не особо разборчивая в средствах девушка эгоистично присосалась к Агостине, в расчете устроить и собственную судьбу. Будет ли драматичный «разговор по душам» между девушками? Нет! Снова никакой остроты в кадре, Австралия просто уезжает на такси, кстати, непонятно почему.
Понравился Карло Рамоно в роли полицейского. Правда в фильме это совсем третьестепенный персонаж.
Вывод
Получилось что-то рыхло-невнятное. Ударить в набат мог бы стать отличным фильмом, Дзампа честно пытался отойти от идеально приглаженного сюжета, показать на камеру жизнь, как она есть. Но столь же честно снять кульминацию заявленного остросоциального конфликта режиссер не смог или не рискнул. Увы, Ударить в набат, не «Самая красивая» (1951) Висконти и не «Ночи Кабирии» (1957) Феллини.
Возьмем для сравнения более позднюю работу Дзампы, тоже с Лоллобриджидой в главной роли, фильм «Римлянка» (1954). В нем Дзампа отказался от заигрываний с новыми веяниями, кино прямо нарочито старомодно: вычурные декорации, поставленные как в театре сцены, плюс, постоянно звучащая фоновая музыка. Даже не скажешь, что фильм снят в 54, а не в 46 году. Но Римлянка вышла более цельной, а Ударить в набат – эксперимент, очевидно, неудачный.
Посмотреть Ударить в набат можно ради игры Эдуардо Ди Филиппо или Ивонн Сансон. Или, возможно, в порядке просмотра всех фильмов с Лоллобриджидой.
p.s. Интересно, что Ударить в набат снимался сразу в двух версиях, на итальянском и английском языках, с другими главными актерами. В международном прокате Агостину играла Патрисия Медина, Австралию – Ивонн Митчелл. А сестра у Агостин была «общая», и там и там её роль исполнила Клелия Матания.
Для сравнения, это Агостина и Австралия из «Children of chance»:
